При поддержке Комитета по культуре Санкт-Петербурга
При поддержке Комитета по культуре Санкт-Петербурга
12.00 ул. Восстания арка между домами 14 и 16.
Предисловие.
Предисловие. Двор (ул.Восстания - ул. Маяковского).
Стартовой точкой «Маршрута» стал двор дома на улице Восстания, неподалеку от квартиры Хармса, финальной – Лисий нос, куда герой рассказ «Старуха» вез-вез упакованную в чемодан престарелую покойницу, но так и не довез: украли. Перформанс на тему кражи чемоданов был разыгран прямо в первых четырех вагонах поезда, уходившего с Финляндского в 18.01. Впрочем, выступления коммивояжеров давно заставили заподозрить электричку в том, что это – готовая сценическая площадка. Свою сценичность доказали самые неожиданные места города. Вернее так: границы между городским ландшафтом и театральными подмостками на время как будто бы стерлись. В одном из открытых окон на Литейном проспекте на саксофоне играет юноша – знакомый многим артист; студент-продюсер Академии театрального искусства манерно покуривает трубку, сидя на крыше флигеля-чемодана. Но когда мимо проезжает мотоциклист, а у него на всю катушку звучит классическая музыка, или нас (мы – это девять следующих по маршруту групп зрителей, возглавляемых гидами-организаторами) провожает грустными глазами сидящий на парапете подвыпивший мужчина, а потом рядом проносится вихрь кружащихся в танце кришнаитов, тут нетрудно растеряться. О пожилых дамах и вовсе говорить не приходиться («На дворе стоит старуха и держит в руках стенные часы. Я прохожу мимо старухи, останавливаюсь и спрашиваю ее: «Который час?»).
"Я выхожу на улицу и иду по солнечной стороне".
"Чудотворец был высокого роста".
Продовольственный магазин. Улица Некрасова, 18 / Маяковского, 30.
Режиссура маршрута если и не предусматривала этих персонажей, то отнюдь их не отторгала, ведь спектакль и был целиком построен на синтезе фантазии и документальности – хармсовской и сегодняшней. Так, в преддверии эпизода-спектакля в музее-квартире Зощенко (такая же была у Олейникова – прототипа Сакердона Михайловича) мы вдруг оказывались лицом к лицу с официантом ресторана «Мама Рома», служебный вход которого – в том же дворе. Вася выходил покурить, обнаруживал вокруг готовую публику и зачитывал, пользуясь случаем, якобы сочиненные им «страшилки». И неважно, все ли сразу же узнавали прекрасного молодого артиста Андрея Панина или принимали за чистую монету его форму и манеры «пацана с района» (подобный принцип псевдохэпеннинга в спектакле «НеГамлет» когда-то использовал Андрей Могучий). Важно, что граница между персонажами и «настоящими» обитателями нашего «самого умышленного города в мире» становилась по мере продвижения по маршруту все более зыбкой.
Литературно-мемориальный музей-квартира М.М. Зощенко. Малая Конюшенная ул., 4.
Невский проспект.
Ти-ши-на...
Если приглядеться к мемориальной табличке на улице Маяковского, то выясняется, что всю свою сознательную жизнь Хармс прожил в Петербурге, более того – шестнадцать лет по одному и тому же адресу с перерывом на ссылку. Чем не повод для паломничества? Хронотопы биографии Хармса и рассказа «Старуха» пересекались на протяжении всего пути: магазин на углу улиц Некрасова и Маяковского – разумеется, ближайший к квартире Хармса и одновременно тот, в котором герой «Старухи» встречает в очереди за хлебом «дамочку». Белокурый юноша в гетрах и девушка в синем атласном платье разыгрывают встречу в очереди, а потом, протискиваясь по вагону, пытаются разыскать друг друга в старинном трамвае, который везет зрителей к Финляндскому.
Но дискретность – принципиальное качество этого спектакля. В музее Ахматовой сочинять историю о чудотворце на фоне сюрреалистического полотнища будет другой артист, падать пьяным с крыши и биться в закрытые двери галереи «Сарай» (потому что управдом «завтра будет, не сегодня») – третий, а пить водку с Сакердоном и зрителями в квартире Зощенко – четвертый. Этот чудак и непризнанный гений – наш петербургский герой, такой же, как Раскольников или пушкинский Евгений – его можно встретить повсюду, и в каждом из нас он тоже сидит.
Каждая из частей придуманного Константином Учителем – педагогом Академии и музыковедом – проекта по отдельности разрабатывалась студентами-режиссерами, магистрантами совместного курса СПбГАТИ и Александринского театра «Проектирование спектакля». Какие-то части оказались более органичными замыслу, какие-то – менее, но ни одна из них не была иллюстрацией к рассказу. Рассказ стал отправной точкой для ассоциаций – поэтических и абсурдных, а то и психоделических. Полуголый человек в ушанке бегал за окнами музея и измазывался мясом, разложенным на подоконниках (постепенно превращаясь в «глиняного Сакердона» из Сна героя), в тесном и темном коридоре коммуналки появлялись три одинаковые старухи кряду, а группа «Организмы» вдохновенно исполняла собственный хит «Волосатые ноги бабушки» в то время, как в саду Фонтанного дома оркестр со зрителями репетировал хорал Баха.
Но одним из самых сильных впечатлений спектакля стала не музыка, а тишина, возникшая, когда на Малой Конюшенной (поблизости от Петришуле, в которой учился Хармс) зрителям выдали беруши и конверты с фрагментами дневниковых записей писателя. Их нужно было вскрывать один за другим, следуя по Невскому проспекту и останавливаясь по указанным адресам. В конвертах — строчки, полные боли. И когда шум Невского превращается в отдаленный плеск моря (прямо как в «Стране глухих»), внутри начинает складываться какой-то отдельный, свой собственный спектакль. Свернув и оказавшись на Манежной площади, вдруг поднимаешь голову и видишь, что на часах у Зимнего стадиона 14.45. «Тут нет стрелок», — говорю я. Старуха смотрит на циферблат и говорит мне: «Сейчас без четверти три».
По материалам рецензии Юлии Клейман
http://art1.ru/teatr/den-so-staruxoj-den-bez-strelok/
15 июня прямо на улицах пройдет уникальный спектакль-перформанс по повести Даниила Ивановича Хармса. Местами действия станут улица Маяковского, где Хармс жил, другие улицы Петербурга, дворы, магазины, кафе, музеи, воссоздающие атмосферу советской эпохи: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме и Музей-квартиру Михаила Зощенко (в писательском доме № 2 на Чебоксарском переулке, где жил прототип одного из героев повести, поэт Николай Олейников), и, наконец, трамвай и электричка. Заключительная часть акции – поездка на электропоезде с Финляндского вокзала в Лисий Нос.
Проходит 8-часовой спектакль-перформанс по повести Даниила Хармса 15.06.2014 Сегодня, в центре Петербурга проходит 8-часовой спектакль-перформанс по повести Даниила Хармса «Старуха». Местами действия стали улица Маяковского, на которой жил Даниил Хармс, а также дворы, магазины,…
“Я родился в камыше. Как мышь. Моя мать меня родила и положила в воду. И я поплыл. Какая-то рыба, с четырьмя усами на носу, кружилась около меня. Я заплакал. И рыба заплакала. Вдруг мы увидели, что плывет по воде каша. Мы съели эту кашу и начали смеяться. Нам было очень весело, мы плыли по течению и встретили рака. Это был древний, великий рак, он держал в своих клешнях топор...”
Даниил Иванович Ювачёв родился 17 (30) декабря 1905 года в городе Санкт-Петербурге.
“Меня интересует только “чушь”; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своем нелепом проявлении.”
В 1924 – 1926 годах Даниил начинает принимать активное участие в литературной жизни Ленинграда. Псевдоним «Хармс» писатель выбирает еще в 1921 году. Впрочем, рукописи писателя подписаны более сорока разными именами, среди которых: Ххармс, Хаармсъ, Хормс, Шардам, Дандан, Хармс-Дардан, Чармс, Карл Иванович Шустерлинг…
“Совершенную вещь можно всегда изучать, иными словами в совершенной вещи есть всегда что-либо неизученное. Если бы оказалась вещь изученная до конца, то она перестала бы быть совершенной ибо совершенно только то, что конца не имеет, т. е. бесконечно.”
В 1926 – 1927 годы Хармс организует несколько литературных объединений: «Левый фланг» и «Академия левых классиков». Осенью 1927 года группа писателей, в которую входили Александр Введенский, Николай Заболоцкий, Константин Вагинов, Игорь Бахтерев, Борис (Дойвбер) Левин, Климентий Минц и другие, во главе с Хармсом получает окончательное название – ОБЭРИУ («Объединение реального искусства»).
“Травить детей - это жестоко. Но что-нибудь ведь надо же с ними делать!”
С конца 1920-х по конец 1930-х годов Хармс активно сотрудничает с детскими журналами «Ёж», «Чиж», «Сверчок» и «Октябрята», где публиковались его стихи, рассказы, подписи к рисункам, шуточные рекламы и головоломки. К 1931 году было издано девять иллюстрированных книжек хармсовских стихов и рассказов для детей.
“Стоять страшнее, чем лететь. Я мелкая пташка, залетевшая в клетку к большим неприятным птицам.”
В декабре 1931 года Хармс, Введенский и Бахтерев были арестованы по обвинению в участии в «антисоветской группе
писателей», причём поводом для ареста стала их работа в детской литературе, а не шумные эпатирующие выступления
обэриутов. Хармса отправляют в ссылку в Курск. Только в 1932 году писатель возвращается в Ленинград.
“Создай себе позу и имей характер выдержать ее. Когда-то у меня была поза индейца, потом Шерлока Холмса, потом йога, а теперь раздражительного неврастеника. Последнюю позу я бы не хотел удерживать за собой. Надо выдумать новую позу.”
В творчестве Хармса намечается переход от поэзии к прозе. В 1930-е годы он создаёт свои главные произведения —
цикл рассказов «Случаи», повесть «Старуха», а также огромное количество небольших рассказов, стихотворений,
сценок в прозе и стихах.
“Всякая морда благоразумного фасона вызывает во мне неприятное ощущение.”
23 августа 1941 года арестован за распространение в своём окружении «клеветнических и пораженческих настроений» по доносу Антонины Оранжиреевой, знакомой Анны Ахматовой и многолетнего агента НКВД. Чтобы избежать расстрела, писатель симулирует сумасшествие; военный трибунал определил «по тяжести совершённого преступления» содержать Хармса в психиатрической больнице.
“Я и есть мир. Но мир - это не я.”
Даниил Хармс умер 2 февраля 1942 года во время блокады Ленинграда, в наиболее тяжёлый по количеству голодных смертей месяц, в отделении психиатрии больницы тюрьмы «Кресты».
Даниил Хармс написал повесть «Старуха» в 1939 году. Для писателя этот период жизни и творчества был очень тяжелым. До появления на свет «Старухи» Хармса не печатали почти год, и он едва ли не умирал с голода. Как видно из дневниковых записей, жизнь впроголодь и муки совести за свое бессилие («во всех смыслах» - отмечает Хармс) определяют весьма длительный период его биографии.
Повесть «Старуха» - пожалуй, самое масштабное и личное прозаическое произведение Хармса. В эту повесть писатель вкладывает много автобиографических черт. Его лирический герой находится в творческом кризисе, как и сам Хармс в 1930-е годы. Как только у героя появляется идея рассказа о чудотворце, неспособном совершить чудо, тут же возникает обстоятельство, при котором он не в силах что-либо написать: труп старухи – образ-метафора состояния вечного страха в ожидании ареста, постоянной нищеты, и предчувствия смерти. Хармс затрагивает в этой повести все самые волнующие его темы: одиночества, власти, веры.
«Старуха» соединяет в себе сны и реальность, правду и ложь, жизнь и смерть. Сюрреалистический мир Ленинграда оказывается настолько всеобъемлющим, что читатель буквально погружается в атмосферу тех страшных и, одновременно, абсурдных дней 1930-х годов.
Читать книгу